«Королевский оперный театр Маската – дверь в другие культуры»

В Омане существует непоколебимое убеждение, что султан Кабус бен Саид, правивший страной без малого полвека, очень любил классическую музыку. Едва речь заходит про Королевский оперный театр Маската, любой оманец скажет вам с придыханием: «Наш султан очень любил классическую музыку!» То же самое вы прочтете в любом путеводителе по Оману: султан Кабус построил оперный театр в своей столице, потому что был большим поклонником классической музыки.

Но, кажется, это просто красивая легенда. По словам директора Королевского оперного театра Маската Умберто Фанни, до своей кончины 10 января 2020 г. султан посетил свой театр только один раз – в день его открытия, 12 октября 2011 г. И частных представлений для султана опера тоже не устраивала. Нынешний менеджмент отеля Ritz-Carlton Al Bustan Palace, который был домашней площадкой для концертов Королевского оманского симфонического оркестра до появления оперного театра (оркестр продолжает регулярно выступать в театре отеля), тоже ни разу не видел султана на концертах, хотя для монарха построена отдельная ложа.

Султан Кабус – безусловно, великий реформатор Омана, – возможно, вовсе не любил классическую музыку. Но для него создание оперного театра – первого в арабском мире – было еще одним шагом в модернизации оманского общества, открытии его миру и создании новых возможностей для молодых граждан страны, появлении новых профессий и навыков, до того неизвестных оманцам.

К созданию оперного театра султан и его министры подошли со всей серьезностью. В ноябре 2014 г. должность арт-директора Королевской оперы занял Умберто Фанни – один из самых авторитетных оперных менеджеров мира, который ради Омана отказался от поста директора знаменитой «Арена ди Верона» и предложения возглавить именитый оперный театр Германии. В 2015 г. итальянский пианист, переквалифицировавшийся в менеджеры, также получил должность директора Королевского оперного театра Маската.

Фанни принял корреспондента «Ведомостей» в своем кабинете в здании театра (разговор состоялся в конце прошлого года, до кончины султана). В беседе принял участие директор по маркетингу Королевского оперного театра Маската Мишель Эль Жемайель.

– В 2014 г. меня пригласили на интервью в Маскат. Это было самое продолжительное интервью в моей жизни – 3 часа 15 минут. Меня спросили о том, как я представляю развитие оперного театра Маската, я начал рассказывать, и у нас получилась очень интересная дискуссия о будущем. Я увидел, что совет директоров театра действительно заинтересован в его развитии.

Мне доверились в том, что касается художественного наполнения. И мы сошлись в том, что наша задача – превратить этот театр из площадки для гастролей в коллектив, который сам создает спектакли. Понимая все ограничения и сложности, которые перед нами стоят: молодость театра, отсутствие традиций и проч.

Опера в России появилась раньше, чем были образованы США. (Смеется.) Здесь у нас стартовые условия другие. Но два года назад мы начали работать над собственными и совместными постановками, и таких уже 11. Важнейшая из них – «Лакме»: первая глобальная опера, в создании которой принимали участие театры пяти континентов (США, Европы, Африки, Азии и Австралии), которую поставил Давиде Ливерморе – он, например, ставил «Маскарад» в Большом.

Понятно, что такая копродукция поднимает наш имидж. И ее было бы очень сложно организовать без дружеских связей, что у меня накопились за годы работы в оперных театрах и других институциях. Например, с [гендиректором Большого театра] Владимиром Уриным мы знакомы с 2006 г.: я тогда был арт-директором Театра Верди в Триесте, он – директором [музыкального] Театра [им.] Станиславского [и Немировича-Данченко]. Я пригласил театр с прекрасной – на мой вкус – постановкой «Евгения Онегина» в Триест, затем в Верону, а затем и в Маскат (уже после того, как Урин возглавил Большой).

Следующим этапом для нас станет премьера, которую мы готовим на сезон 2020/21 гг. Для Омана 2021 год исключительно важен.

– И одновременно 10 лет Королевскому оперному театру Маската. К этим юбилеям мы готовим «Риголетто» в постановке Франко Дзеффирелли – который, как вы знаете, [в феврале 2019 г.] скончался. Но этот проект мы с Франко начали еще пять лет назад. Я часто бывал на его большой вилле под Римом и однажды увидел у него эскизы к «Риголетто». Я спросил: «Франко, что это такое?» – и он ответил: «Проект, который я давно мечтаю, но никак не могу реализовать». (Он ставил «Риголетто» в «Ковент-Гардене», но то была другая постановка.) А я сказал: «Франко, я сделаю его для тебя». Вообще, удивительно, как все переплетается в нашей жизни. В 2011 г., когда открывался этот театр, я был арт-директором «Арена ди Верона». И нас вместе с Франко пригласили поставить для инаугурации Королевского оперного театра «Турандот». Мы привезли оперу в Маскат: дирижировал Пласидо Доминго, [Калафа] пел Марчелло Джордани… Три года спустя я пришел в этот театр (его совет директоров к тому моменту уже сменился), и вот теперь мы вновь ставим спектакль Дзеффирелли – «Риголетто».

– Я полагаю, что человек должен руководить [музыкальной] организацией не менее четырех и не более восьми лет. И меньше, и больше – одинаково плохо. Плюс нужно давать дорогу молодым – а молодым в этой профессии сложно найти себе должности: как правило, руководят тут люди немолодые.

Мне сделал предложение немецкий оперный театр, очень серьезный. Но я задумался: что это для меня за вызов?

И после интервью в Маскате я понял: вот этот вызов мне интересен. Потому что в этом театре мы даем не только оперные спектакли, но и представления всех музыкальных жанров: джаз, современная музыка, национальная – разных народов мира.

Я поговорил с женой, она была не очень счастлива, но она замечательная женщина и разрешила мне уехать в Оман на несколько лет. Сама она осталась в Италии – она преподает в университете историю театра. Но мы встречаемся почти каждый месяц: моя позиция позволяет мне путешествовать, и она приезжает в Оман.

– Да. Это разные профессии. Но формировать артистический план здесь несложно, а вот ежедневный менеджмент – сложнее. Поскольку население Омана – одно из самых молодых в мире: средний возраст составляет 27 или 28 лет. В коллективе нашего театра 237 человек, и 73% из них – оманцы: рабочие сцены, администраторы и т. д. Для них это совершенно новые профессии! Большая часть моей ежедневной работы – учить этих людей, организовывать для них тренинги, чтобы в будущем они смогли сами стать руководителями и учить других. Я здесь только для того, чтобы вывести театр на новый уровень и сформировать команду, которая сможет руководить им самостоятельно, когда я уйду.

– Костюмы уже шьем самостоятельно: у нас есть очень большая мастерская в 8 км от театра, где установлено все необходимое оборудование, и там создаются прекрасные костюмы для «Лакме», «Кармен», «Турандот»… И я уверен, что в перспективе пяти лет мы будем способны делать что-то еще.

Потому что к настоящему моменту две главные цели, которые его величество султан Кабус поставил для этого театра, достигнуты. Цель «традиции и инновации» реализована в архитектуре и оснащении музея: фойе выполнено из мрамора и дерева – традиционных материалов для Омана, а инновации – это самое совершенное сценическое оборудование. Второй задачей было построить культурный мост, который позволит оманцам через язык музыки понимать, что происходит в остальном мире.

– Нет. Мы сотрудничаем с Королевским оманским симфоническим оркестром. Среди наших долгосрочных целей есть создание собственного оркестра. Но это непростая задача. Проще всего было бы пригласить музыкантов из-за границы. Но цель – создать арабский оркестр, который будет исполнять и арабский, и западный репертуар. Это очень непростая задача, она потребует времени. Если вы взглянете на глобальную оперную сцену, то увидите, что арабских певцов на ней очень немного. Потому что у них другая генетика, они поют иначе. Но если у вас есть желание и время, то любую задачу можно решить.

Осенью я представил совету директоров стратегический план развития театра на 2020–2030 гг. После 10 лет существования этому театру нужны новые слова и новые цели. Я вижу Королевский оперный театр Маската уже не как мост, но как дверь, которая открыта в другие культуры – и не только на Запад, но и на Восток. Невозможно создать что-то оригинальное, только заимствуя, но не обращаясь к местным культурным кодам. Для создания арабской оперы нам необходимо смотреть в первую очередь на арабский мир. Но не забывая, что опера пришла из Европы – из Италии, из России…

И дальнейшее обучение оманцев – артистов, администраторов – тоже важная и долгосрочная задача. Недавно открытое новое пространство – Дом музыкальных искусств Королевского оперного театра Маската – послужит выполнению этой задачи. Потому что главная сцена театра – для представлений больших коллективов. А на новой сцене можно будет устраивать представления разных жанров, плюс там большое выставочное пространство и учебные классы – учебную программу мы начнем со следующего сезона.

– Для этого был нужен очень хороший директор по маркетингу. К счастью, Мишель Эль Жемайель, который до этого работал на фестивале в Абу-Даби, согласился присоединиться к нам. И вся наша команда сработала отлично.

Чтобы повышать продажи, нужно было постоянно улучшать программу. И тесные связи с местными жителями очень важны. Театру необходимо было открыть свои двери для местного сообщества. Потому что иначе существовал риск остаться элитарным учреждением для немногих людей – милых, но немногих. Также необходимо было активно работать с журналистами.

Приведу один пример: когда я в первый раз объявил [в Италии], что собираюсь в Оман, многие даже не знали, где находится эта страна. Теперь у Омана совершенно другой уровень известности – не только из-за этого театра, а в первую очередь благодаря той работе по развитию туризма, которую проводит правительство страны. А Королевский оперный театр Маската – часть плана по превращению страны из нефтедобывающей в туристическую. Оман – это страна с живописными побережьями, которые протянулись на 1000 км, с разнообразными ландшафтами – пустыни, горы… Людям здесь есть что посмотреть.

– Сюжет этой оперы – арабские «Ромео и Джульетта». Ее поставила Ливанская опера – частная труппа, которую поддерживает правительство. Там работают замечательные, страстные люди, а я таких очень люблю. Думаю, что Ливанская опера очень важна для стран Персидского залива – в ней работают молодые, страстные, талантливые люди, которые уже хорошо обучены, но хотят учиться дальше. «Антар и Абла» прошла отлично, и мы планируем новые проекты с Ливанской оперой.

– У нас очень хорошие отношения с российскими коллективами – с Мариинским театром, с Большим, с Ансамблем [песни и пляски им.] Александрова… Валерий Гергиев в прошлом сезоне дирижировал у нас оперой «Князь Игорь», потом к нам приезжала балетная труппа Мариинского. В этом сезоне у нас гастролирует Большой: с [детской] оперой «Кай и Герда», концертом солистов Большого театра. Концерт состоял из русских и итальянских произведений – я специально просил об этом Владимира Урина. Итальянское произношение у российских певцов превосходное! Ансамбль Александрова я приглашал к нам уже дважды.

– Большего. (Смеется.) Я вижу одинаково важным привлекать в театр как знатоков оперы, так и новичков, чтобы они могли познакомиться с этой прекрасной музыкой и не думали, что опера – это элитарное искусство.

– Оман – большая страна: по площади больше, чем Италия. Население – более 4,5 млн человек. Но только 60% – оманцы. То есть 15% оманских зрителей – это уже неплохо, а если считать посетителей из всех арабских стран [Персидского залива], то это уже 21%. Конечно, мы ставим себе цель привлекать больше местных зрителей. И пропорция варьируется от спектакля к спектаклю: например, на субботнем представлении «Кая и Герды» оманцев было больше 50% – семьи с детьми.

Уже два года мы реализуем образовательную программу для оманских школьников, в которую вовлекли почти 20 000 человек. Это не просто экскурсии: привезли на автобусах, показали здание и до свидания. Нет, мы показываем им, как устроен театр изнутри, даже поем с ними: во время постановки «Волшебной флейты» у детей были часовые занятия по пению на итальянском и арабском. В этом сезоне ставим «Эликсир любви», поем на английском и арабском, а школы уже спрашивают: а где репетиции на итальянском?

– Да, мы работаем в мусульманской стране, и местную культуру необходимо уважать – как и в любой другой стране мира. Сексуальные сцены неприемлемы, но в остальном особенных ограничений в Омане я не замечаю: мы ставили «Травиату», ставили «Итальянку в Алжире». В сценах с вином меняли его на воду – вот и все. В опере главное – музыка.

– Два наших столпа – опера и арабская музыка. Затем, в порядке убывания, как мне кажется: балет, симфоническая музыка, джаз, музыка народов мира.

– Да, но зависит от музыканта. Для Чика Кориа был выделен главный зал, на оба концерта все билеты были проданы. Но это Чик Кориа.

– Совету директоров, который составлен из высокопоставленных правительственных чиновников и членов королевской семьи. А возглавляет его женщина – доктор Равайя Сауд аль-Бусаиди, министр высшего образования. Она очень строгий и сильный руководитель.

У нас очень интересные заседания совета директоров – не отчеты, а обсуждения.

– Нет. Насколько я знаю, он был здесь только один раз: на открытии 12 октября 2011 г.

– Тоже нет, насколько мне известно.

– Многие считают, что, поскольку театр находится в нефтяной арабской стране, наш бюджет неограничен. Это не так. Хотя, конечно, он достаточный, чтобы иметь штат почти в 250 человек. Бюджет нашего театра – на уровне от среднего до крупного для театров Европы.

– Что вы, конечно нет! В Италии было больше! Здесь бюджет театра утверждается каждый год: иногда он больше, иногда меньше. А мне необходимо обеспечить стабильное финансирование – потому что мы делаем серьезную работу.

– Зависит от того, в какой валюте считать. (Смеется.)

– Я лично? (Смеется.)

– Я могу давать концерты. Но не делаю этого. С тех пор как стал руководителем. Потому что считаю это неэтичным: выступать в стенах той институции, которую возглавляешь.

Мишель Эль Жемайель: Продажа билетов дает нам 24% доходов и еще 7% – сдача в аренду помещений театра под конференции и другие мероприятия. Именно помещений театра, потому что в одном комплексе с театром существует торговая и ресторанная галерея, но это другая строка бюджета.

В августе 2019 г. мы запустили новую билетную программу, в начале 2020 г. появится новое приложение для смартфонов, которое объединит все сервисы для посетителей: можно будет не только купить билеты, но и забронировать парковку, стол в ресторане и проч. И все это будет интегрировано в программу лояльности. Она у нас уже существует, но только для билетов, а теперь распространится на все сервисы.

Умберто Фанни: Это часть стратегического плана развития на 2020–2030 гг., о котором я вам уже говорил и который мы уже начали реализовывать. А говоря о пропорции наших доходов, надо принимать во внимание, что цены на билеты невысоки: в пересчете на евро – от 10 до 170, когда приезжают звезды мирового масштаба.

Мишель Эль Жемайель: Создание подобного клуба – в наших планах на 2020 г. Пока у нас есть программа лояльности, которая состоит из трех уровней – в зависимости от того, как часто вы посещаете театр. В этой программе – около 18 000 активных участников, а всего почти 60 000.

– В будущем – безусловно. В этом здании мы также планируем открыть постоянную экспозицию, посвященную музыкальным инструментам, и музыкальную библиотеку.

– Не знаю. За строительство я не отвечал – это делали правительственные структуры. Мы консультировали их в том, что касается начинки здания, сообщали о том, что нам нужно, но к самому процессу строительства отношения не имели.

– Температура! (Смеется.) Мое первое интервью было, если не ошибаюсь, 14 мая. Было очень жарко!

– Да, вы правы. В гримерках вокруг арены в особо жаркие дни температура достигала +55–56 ºС. Но это в отдельные дни, а здесь температура выше +50 ºС держится с мая по конец августа. И только в сентябре начинает падать. А лучшее время для посещения Омана – с середины октября по конец марта.

– Еще не всех. Мне нужно полностью выстроить эту институцию, чтобы я мог уйти. Огромное удовольствие видеть, как молодые оманцы воспринимают твои слова, учатся и развиваются. Теперь мы можем организовывать копродукцию с любым театром мира, приглашать любую труппу, задача – сделать следующий шаг.